Гоблин – император - Страница 111

111

Мы решили больше узнать о рабочих, занятых на переоснащении дирижаблей, и, в первую очередь, о тех, кто переоборудовал „Мудрость Чохаро“.

Нам было нетрудно получить место в бригаде, и так же нетрудно поощрить своих коллег к разговорам. В действительности, они и не нуждались в поощрении, только в редких вопросах, чтобы направить разговор в интересующее нас русло. Мы больше, чем ожидали, узнали о дирижаблях, и еще больше о работающих на них мужчинах и женщинах. Большинство из них не имели отношения к нашей цели, но мы узнали, что среди работников Амало есть преданные последователи философа Курнара. Раньше мы почти не слышали о нем и почти не интересовались его учением. Он утверждал, что, хотя боги и создали людей, нет никаких причин предполагать, почему люди не могут сами стать богами. Он заявляет, что титулы, богатство и власть являются воплощением божественной воли, и могут переходить от одного человека к другому. И что это оправдано, когда их обладатель не стремится подняться до божественного уровня, позволяя богатству застаиваться и даже истощаться, как случается с великими эльфийскими Домами. Главам семей не позволено управлять молодыми только на том основании, что они являются отцами или старшими братьями. Власть не дается от рождения, говорит Курнар, и все люди могут стать богами. Это учение о Всеобщем Восхождении, и неудивительно, что Курнар был казнен во времена правления деда Вашего Высочества. Мы находим его учение противоречивым и полным пустой риторики, но рабочие, с которыми мы общались, видят в нем свою единственную надежду. Большинство из них еще не пришли к выводу, что им следует отнять власть у своих господ или владельцев дирижаблей или у князя Че-Атамар, но они уже ищут морального оправдания. И, как мы уверены, Ваше Высочество уже заметили, что эта вера очень удобна для человека, который намеревается убить Императора.

Мы легко смогли выявить наиболее горячих курнаристов и постарались сблизиться с ними. Они злые люди, Ваше Высочество, и это побудило нас действовать осторожно, но гнев делает их слепыми и доверчивыми, а так же побуждает говорить о своих обидах — и, хотя это не наше дело, Ваше Высочество, мы считаем, что в Амало следует провести расследование условий жизни работников и решить некоторые из самых отчаянных их проблем, а потом уж искоренять их заблуждения о славе, возмездии и божественности. Большинство их планов по преобразованию общества являются воздушными замками, и почти все они хорошо сознают невозможность их воплощения.

Большинство рабочих, с которыми мы говорили, были потрясены и опечалены смертью Варенечибела IV и, хотя они, кажется, ничего не знали о диверсии, защищали свои дирижабли не менее горячо, чем идеалы курнаризма.

Нам уже стало казаться, что остаток жизни мы так и проведем в рабочих кабачках за дешевым метеглином и дурной философией, как в один прекрасный день случай свел нас с Эвренисом Бралшенаром.

Бралшенар говорил с нами свободно и уверенно, возможно потому, что другие работники уже устали слушать его. Он ярый курнарист, и мы быстро заметили, что Всеобщее Восхождение не является для него отвлеченной идеей или чем-то возможным только в отдаленном будущем. Для Бралшенара оно должно было свершиться в ближайшее время. Мы поинтересовались, почему он считает, что Всеобщее Восхождение произойдет „уже при жизни всех ныне живущих“, и он таинственно сообщил нам, что знает великих людей, которые уже принимают меры. Мы совершенно не ожидали такого ответа и потому спросили, каких „великих людей“ может знать Бралшенар? Он замолчал, и в тот день мы больше не задавали вопросов.

На следующий день мы не работали с Бралшенаром, но расспросили рабочих из своей бригады о „великих людях“, посещающих ангары. Нам удалось выяснить две вещи. Во первых, все гости князя Че-Атамар любят посещать ангары. Во-вторых, за время затянувшихся переговоров, где обсуждались условия брачного договора князя, все уже привыкли к тому, что мужчины из семьи невесты постоянно „торчат“ около стапелей. Некоторые детали указывали на то, что доступ к технологиям мог быть одним из условий переговоров. В любом случае, люди Дома Тетимада осматривали все, задавали вопросы всем служащим и, хотя никто не признался напрямую, мы получили намеки, что они весьма свободно обращались с деньгами. Кто-то кисло заметил, что Бралшенар, наверное, заработал больше всех, и мы решили, что круг замкнулся. Тем не менее, оставались некоторые сомнения, ибо Бралшенар явно не обладал знаниями и способностями для изготовления устройства, уничтожившего „Мудрость Чохаро“. Будучи уверены, что он имеет отношение к заговору, мы продолжали поощрять его к разговорам во время совместной работы и были уверены, что он не сможет сопротивляться соблазну в виде восхищенного слушателя. Расчет оказался верен, и после нашей третьей совместной смены Бралшенар сказал, что видит в нас идейного товарища (так часто именуют себя курнаристы) и пригласил пойти с ним вечером в чайный дом под названием „Каменное Дерево“, где обещал познакомить со своими соратниками. Его усилия заставить нас почувствовать себя одним из избранных были довольно неуклюжи, но мы уже начинали понимать привлекательность философии Курнара для людей его склада. Ибо если все люди братья в борьбе за божественное состояние, не имеет значения, что ты всего лишь неквалифицированный рабочий, младший сын крестьянина либо выходец из бедной семьи.

В тот же вечер мы отправились вместе с ним в „Каменное Дерево“, оказавшееся типичной для Че-Атамара чайной: лабиринт узких коридоров, соединяющих между собой маленькие неудобные комнаты, каждую из которых занимает компания земляков или сослуживцев. Многие из номеров, казалось, заняты курнаристами; Бралшенара принимали там, как „родственика“, окликая со всех сторон „zhornu“, что на севере является синонимом слова „кузен“. Так курнаристы называют друг друга, чтобы подчеркнуть свое неприятие кровного родства в пользу братства борьбы. Это делает их отношение друг у другу очень теплым, даже ласковым — еще одна причина, по которой, как мы думаем, молодые люди, вроде Бралшенара, тянутся к ним. В некоторых комнатах среди курнаристов были так же и женщины, и их тоже называли „zhornu“. Группа Бралшенара включала в себя дух женщин и четыре или пять мужчин. Бралшенар с гордостью представил нас им, как „нашего нового zhornu“, и никто из них, казалось, не был склонен усомниться ни в нас, ни в нем.

111