Гоблин – император - Страница 73

К оглавлению

73

Священник стоял перед Майей, закусив губу и опустив глаза.

— Мы понимаем, что вам трудно сообщить об этой причине Императору, но… — Майя сделал глубокий вдох и с почти болезненным усилием отринул официальный тон. — Может быть, ты расскажешь об этом мне?

Молчание в Черепаховой гостиной длилось в течение пяти громовых ударов сердца. Наконец голова Селехара поднялась, и он произнес:

— Ваше Высочество, мы не заслуживаем такой чести.

— Я говорю не о чести, — сказал Майя с чувством, похожим на раздражение. — Я говорю о сострадании. Ты выказал великое сострадание к живым и мертвым, вот почему я хочу проявить сострадание к тебе в меру моих, возможно, слабых сил. Если ты захочешь открыться мне, я не расскажу о твоей тайне никому больше и никогда не использую ее против тебя.

Селехар перевел взгляд на Калу, который согласно кивнул:

— Я тоже никому не скажу. Клянусь.

— Моя история не так значительна, как ваш дар, — сказал Селехар, глядя на Майю и Калу. — Все просто: я изобличил человека, которого любил, в убийстве женщины, которую я ненавидел.

Снова воцарилась тишина. Майя не знал, что сказать, Кала тоже молчал. Может быть, не в силах вынести их молчание, Селехар продолжал:

— Его звали Евру Далар. Та женщина была его женой, Осеан Далан. Она была… Я ненавидел ее так же сильно, как любил Евру. Она что-то заподозрила, и стала следить за нами… — Его голос перешел в шепот.

На этот раз Майя даже не пытался подыскать слова, он знал, что Селехару нужно выговориться.

— Мы были любовниками, я и Евру, — сказал Селехар. — Архипрелат даровал мне прощение, и я не был лишен сана. Но я не… Как я могу называть себя священником, когда не смог помочь ему?

— Ули не осуждает такую любовь, — сказал Кала.

— Да, я знаю. — Селехар на секунду остановился. — Но я не смог помочь ему. И городской жрец, зная, что мы были любовниками, и считая это мерзостью, не захотел ему помочь. И тогда в страхе и ненависти, дойдя до предела отчаяния, он убил свою жену и спрятал ее тело, надеясь, что ее не найдут и новых обвинений не последует. Но семья Осеан Далан имела много сторонников в том городе, и они не успокоились, пока с помощью кошек и мангустов не нашли ее по запаху. Затем ее тело принесли в Улимер. Мне. Я был Свидетелем мервых. Я не мог лгать. А ответ был так ясен. Она видела лицо своего убийцы и хорошо его знала. Они спросили, я ответил, и Евру был обезглавлен. Он даже не проклял меня перед смертью. Он не надеялся, что я стану дорожить им больше, чем моим призванием.

Селехар отвернулся, прижав ладони к лицу. Казалось, он пытается вдавить глаза в череп. Затем он глухо пробормотал, обращаясь к обоим слушателям:

— Вы можете себе представить, какой грязью станет эта история в пересказе…

Он не сказал «Сору».

— Она побоится затевать скандал, ведь он затронет и ее, — мягко заметил Кала.

— Да, — сказал Майя. — Мы понимаем, почему вы не хотели, чтобы эта истина дошла до нас.

Сухой, горький смешок был ему ответом.

— Ваше Высочество, мы не хотим, чтобы это вообще было правдой. Ведь я мужеложец, марней. Если бы я не ушел в отставку по собственному желанию, сомневаюсь, что мне позволили бы остаться. Архипрелат великодушный человек, но многие из старших жрецов разделяют взгляды жреца из Авео. Я не виню их.

Майя и сам не знал, как он относится к марнеям. Он никогда их не встречал и ничего не слышал о них, за исключением отзывов Сетериса, по большей части нелестных. Волей-неволей ему пришлось воспользоваться старым трюком: отложить проблему в сторону, чтобы подумать о ней потом. Сейчас же ему было достаточно знать, что Тара Селехар не причинил вреда никому, кроме себя самого. Он был честным и добросовестным Свидетелем мертвых, и именно в этом качестве необходим Императору.

— Мы не можем сейчас принять вас в наш Дом, — сказал Майя. — Но ваша услуга может повлиять на наше окончательное решение. Если вы хотите того, мы можем поговорить с Сору Жасани.

— Ваше Высочество. Мы боимся, что этот разговор не принесет пользы никому из нас. Мы находимся в зависимости от вдовствующей Императрицы и, учитывая наше печальное прошлое, не имеем права просить вас о вмешательстве. Мы не должны были лгать.

Признание, одинаково болезненное и для мужчины и для мальчика на пятнадцать лет его моложе.

— Поскольку вы признаете, что согрешили против нас, мы прощаем вашу вину, — осторожно сказал Майя. — Мы оставляем за вами право самостоятельно объясниться с вдовствующей Императрицей.

— Ваше Высочество, — прошептал Селехар. Он снова пал ниц, а когда поднялся, добавил. — Мы благодарны и просим считать нас самым верным вашим слугой.

Он ушел, высоко подняв голову, и Майя подумал, что ему, возможно, стало немного легче.

Глава 20
Предложение Гильдии часовщиков Чжао

Честно говоря, Майя не сожалел, что опоздал к Коражасу. Даже с помощью лорда Беренара — а Беренар был учителем намного лучше и терпеливее, чем Сетерис — Майе часто казалось, что он пытается перегородить Истандаарту горсткой камней. Он был в общих чертах знаком с историей Этувераца, но его знания не носили систематического характера и вряд ли были достаточны для пятисотлетнего опыта политических решений предыдущих Императоров, следовать которым учил его Беренар. Даже учитывая прогресс последних недель обучения, он все еще не был способен вникнуть и в половину дебатов Коражаса, а задавать вопросы становилось все труднее: Майе казалось, что тем самым он словно обвиняет Беренара в своем невежестве; кроме того, приобретенное знание о взаимосвязанных обязанностях Свидетелей помогло ему понять, насколько ценно их время и какой недопустимой расточительностью будет тратить его на объяснения фактов, и без того известных всем в комнате. Всем, кроме самого Майи.

73