Гоблин – император - Страница 41

Ты должен учиться управлять, сказал он себе. Ты обязан научиться всем этим вещам. Но он был не в силах разомкнуть крепко стиснутые зубы, прекрасно понимая, что именно подумает о его вопросах Коражас, и что Кала с Бешеларом будут молчать, как мраморные статуи.

Спрошу позже у Цевета, пообещал он себе, и продолжал изображать пристальное внимание к работе Правительства. Ни один из Свидетелей Коражаса не задал ему вопроса, казалось, они не проявляли ни малейшего интереса к его мнению или идеям.

Они знают, что ты ничего не понимаешь, язвительно подумал Майя. Конечно, он и понятия не имел о предмете утренней дискуссии. Он никогда не слышал о строительстве моста через Истандаарту, и с трудом представлял, что это вообще возможно.

На самом деле, это и было основным пунктом разногласий: Свидетель Справедливости категорически отказывался верить, что Истандаарту можно преодолеть, тем более выше Карадо. Свидетель Парламента оказался в невыгодном положении, так как стойко утверждая, что предложение возможно, был не в состоянии объяснить способ, который позволит преодолеть самую широкую и быструю реку Этувераца.

— А что будет с речной торговлей? — Поинтересовался Свидетель Казначейства. — Как пройдут баржи из Эжо? Будут скакать через ваш замечательный мост, как лягушки?

— Это будет своего рода разводной мост, — возразил Свидетель Парламента, покраснев, когда Свидетель Справедливости недоверчиво фыркнул ему чуть ли не в лицо.

— Разводной мост длиной в две мили? — Спросил Свидетель Университетов. — Дешехар, мы боимся, вас одурачили.

— Мы заверяем вас, — сухо сказал Свидетель Парламента, — что нисколько не сомневаемся в честности и добросовестности тех, кто внес это предложение на рассмотрение Парламента. Мы не отстаиваем справедливость их идеи, так как они просят всего лишь о возможности выступить перед Коражасом.

— Но почему им обязательно обращаться в Коражас, — спросил один из Свидетелей с дальнего края стола. — Не правильнее ли было бы послать бумаги в один из Университетов?

— Мы уже достаточно потратили времени на эту ерунду, — раздраженно заявил Свидетель Справедливости, предупреждая назревающий протест Свидетеля Университетов.

Свидетель епархии, сморщенный человечек, достаточно старый, чтобы годиться в дедушки нынешнему Архипрелату, перебил:

— Не мешайте слушать.

Майя прикусил язык и постарался удержаться от вопросов. Ты будешь выглядеть еще глупее, подумал он и приготовился в мрачном молчании ждать окончания Совета.

Но, сбежав от Коражаса, он незамедлительно угодил в новую ловушку. Сетерис ждал его в холле.

— Кузен Сетерис, — сказал Майя останавливаясь.

— Ваше Высочество, — ответил Сетерис, кланяясь.

Майя с большим трудом удержался от шага назад. Ум подсказывал, что теперь ему нет смысла бояться Сетериса, что он навсегда освобожден от побоев и насмешек, но внезапный укол боли в левом плече заставил его инстинктивно вздернуть подбородок, чтобы не встретиться с Сетерисом глазами.

— Ваше Высочество, — продолжал Сетерис, выпрямляясь, — мы уже несколько дней ищем возможности поговорить с вами.

Майя внезапно подумал, что поднятый подбородок и прижатые к голове уши могут быть приняты за признак раздражения, а не страха.

— Мы были заняты, кузен.

— Мы понимаем, Ваше Высочество, но независимо от этого все же….

В эту минуту в холле появился Цевет. Не задумываясь, он ловко втиснулся между Сетерисом и Майей. Майя воспользовался передышкой, чтобы отдышаться. Цевет с Сетерисом ощетинились друг на друга, как бойцовские петухи, и хотя Майя не желал ничего иного, как поскорее убраться отсюда — он Император, в конце концов, кто его остановит? — вынужден был вмешаться:

— Цевет, позаботьтесь, пожалуйста, об аудиенции для нашего кузена, как только мы будем свободны. А теперь мы возвращаемся в Алсетмерет.

— Да, Ваше Высочество, — сказал Цевет.

— Спасибо, Ваше Высочество, — произнес Сетерис.

Майя успел прочитать промелькнувшее в его глазах злорадство: «Приятно видеть, что ты не забыл Эдономею».

Когда Сетерис повернулся к Цевету, его лицо вновь превратилось в безупречную придворную маску. Майя позволил себе подчеркнуто неторопливо повернуться к Сетерису спиной, но удалиться от него, не ускоряя шага, было очень нелегко.

Он больше не сможет причинить мне боль, сказал себе Майя, но эти слова прозвучали в его голове неубедительно и почти бессмысленно. Плечо горело, но он запретил себе прикасаться к нему.

Он шел быстрее, чем обычно, и не мог заставить себя замедлить шаг. Ему хотелось как можно скорее покинуть публичные залы Унтеленейса.

У дверей Алсетмерета Кала спросил, нарушив долгое молчание:

— Ваше Высочество, вы в порядке?

— Да, спасибо, — вежливо и отстраненно ответил Майя.

Больше Кала не пытался заговорить в ним.

Майю ожидало новое письмо, на этот раз частного порядка: приглашение на музыкальный вечер от Наревиса Чавара. Знаменитая сопрано из Большого оперного театра Чжао будет исполнять наиболее известные арии. Майя никогда не был в опере, хотя читал о ней в газетах, время от времени попадающих в Эдономею, и был слишком обрадован приглашению Наревиса, чтобы отвергнуть его. Как только вернулся Цевет — с как никогда довольным лицом (хотя Майе показалось, что он заметил нервное подергивание кончиков ушей) — Майя попросил его составить ответ.